И тут вдруг бургомистр с ужасом понял, что барон – друг, собутыльник и почти брат графа, которому и принадлежит город.

– Все, все, я понял, уважаемый барон, прошу прощения, просто я сразу не понял серьезность происшедшего, – и он тут же нашел сержанта стражников и его десяток и приказал слушать во всем барона и помогать ему в поисках сына. Сержант и его люди развили бурную деятельность, но ничего не нашли, лишь выяснили, что у их побережья стоял барк хромого Дока, который, по слухам, промышлял живым товаром. Но еще сержант подсказал барону, кто мог бы знать об этом происшествии и куда надо обратиться.

Барон так и поступил, обратился к хозяину ночной гильдии города, но или хозяин не понял, или совсем потерял ориентиры, но барону он ответил грубо и практически послал его по известному адресу. Бешенство и кровь ударила в голову барона, но в тот момент Марк дир Мушер не мог ничего сделать. Хозяина ночной гильдии окружало не менее десятка его подчиненных, и барон решил отложить беседу на лучшие времена.

Сразу же из города Марк направился к графу, которому и принадлежал городок, когда-то он прикрывал спину графу в войне на границе с илиройцами, а потом тащил его, раненого, на себе. С тех пор и зародилась между ними дружба. Рассказав графу, что случилось с ним и Дарком в Верене, он попросил разрешения перетрусить разбойников.

– Хаааа, друг мой Марк, – заорал граф, он был уже тугой на ухо, ему кричали, чтобы что-то рассказать, ну и он в ответ тоже орал в полный голос. – Да я и сам бы с тобой пошел, давно надо там порядок навести, почему и бургомистра сменил, так ведь и этот служить, как надо, не хочет. Давай, Марк, наведи порядок! Эх, как же мешает эта култышка, – похлопал он по обрубку ноги. – Иногда даже жалею, что ты вытащил меня из той рубки, ах, да что теперь говорить… – вздыхал граф.

Получив разрешение от владетеля города и своего сюзерена, Марк быстро нанял отряд наемников и, прихватив два десятка своих дружинников, отправился наводить порядок. Нет, они не разили направо и налево, всех, не успевших спрятаться, поймали и передали страже. А бургомистру передали письмо от графа, что тоже сыграло роль. Нет, совсем без крови, конечно, не обошлось – умер хозяин ночной гильдии и его помощники, но все от сердечной недостаточности. Ну еще бы, когда голову с плеч снимают, какое сердце выдержит. А остальных бургомистр повесил на площади при большом скоплении народа.

Единственное, что удалось выяснить, это что вроде бы парнишку продали хромому Доку, корабль которого в тот же день вышел в море и взял курс на остров Ридель. Но, говорят, туда он не дошел, попал в шторм и был разбит о рифы и скалы, но кто-то с него уцелел. Марк точно знал, что Дарк плавать не умел и мог утонуть, но все же в глубине души он очень надеялся, что сын сумел спастись.

Прибывшие солдаты и баронет погостили три дня и на четвертый собрались уезжать. Барон передал письмо королю, хотя надо было бы поехать самому, но сослался на недомогание. Баронет был грустным: его мечта тоже накрылась, а так бы хотелось ему стать бароном. Он первый раз в жизни наблюдал за жизнью в баронском замке, и эта жизнь нравилась ему все больше и больше.

Тепло попрощавшись с хозяевами, кавалькада всадников выехала из ворот и неспеша потрусила в столицу, впереди была долгая дорога.

Барон уединился в библиотеке и перебирал письма короля, читая и перечитывая их. Он за своими мыслями даже не заметил, как пролетело время, и вот его уже зовут обедать. Есть не хотелось, и он решил просто выпить вина, может, аппетит и придет. Только уселся за стол и выпил первый бокал, как слуга сказал, что прибыл посланник из гильдии купцов с письмом. Сердце барона предательски дало почему-то сбой.

– Так чего ты стоишь, веди его сюда, – проговорил барон, бледнея.

В столовую вошел молодой парень и протянул письмо. Выхватив его из рук, Марк дрожащими руками начал его открывать.

– Ты давай, садись, перекуси чего-нибудь или выпей, – сказал барон, нисколько не заботясь о том, уместно ли сажать за свой стол простолюдина. – Верона, Верона! – вдруг заорал барон, прочитав первые строчки, да так, что слуги и письмоносец побледнели.

А барон стоял, прижимая листки письма к груди, и тихо повторял:

– Он жив, мой мальчик жив, – а по его щеке предательски скользила слеза.

Услышав крик мужа, в столовую влетела перепуганная Верона.

– Что случилось, дорогой? – ничего не говоря, барон подошел и протянул ей первый лист письма.

– Вот, прочти.

– Слава Спасителю, – проговорила она, прочтя первые строки, и заплакала, а там-то всего и было написано:

«Здравствуйте, мои родные отец и мама! Я жив и здоров, чего хочу пожелать и вам…»

– Напоите его, сколько выпьет, и отправьте в город, – сказал барон, показывая на парня, потом достал из кошеля на поясе золотую монету, – славные вести ты привез мне, – протягивая ее, сказал барон. – Пойдем, дорогая, спокойно прочтем, много он тут написал, – и они стали подниматься в свою комнату.

Когда они, наконец, успокоились и письмо было почти выучено наизусть, барон вдруг понял, что это надо обязательно сообщить королю.

– Марк, а почему он не едет домой, как же так?

– Ну мало ли, может, денег не может собрать на дорогу. Ты же читала, что он нигде не говорит, что сын барона, шевалье. А может, кем-то увлекся, парень-то молодой. В общем, я завтра выезжаю в столицу, баронета догнать уже не получится, но и намного не отстану, так что решено: еду. Возьму с собой пятерых воинов и дам сейчас задание подготовиться в дорогу.

– Возьмешь карету? – спросила баронесса.

– Да зачем мне она, я еще о-го-го! – прогрохотал барон.

После письма он словно помолодел, подкрутил ус и подмигнул Вероне. Та засмеялась и обняла его.

– Ну так что, карету берешь? Ее ведь надо подготовить.

– Да, беру, конечно, я до столицы в седле точно рассыплюсь, да и солидности так больше.

Дарк не стал задерживаться в таком негостеприимном городе. Купил на рынке все, что ему надо было для дальней дороги, а также коня, хорошего такого четырехлетку, затем заказал себе пару штанов, несколько рубашек, отличный теплый плащ, подождал пару дней выполнения заказа и сразу же покинул город.

Да, он заблудился в первый день и поздно повернул, попав в городской притон, где собиралось все отребье города. На следующий день он исправил ошибку и переехал в другой постоялый двор, чистый, с вышколенной прислугой и приличными посетителями.

Но по городу еще не один год будет ходить рассказ о страшном, вооруженном до зубов парне и сопровождающем его берге. Как в одном из постоялых дворов только за то, что ему подали похлебку не той температуры, что он привык, он начал устанавливать свои законы, вернее, беззаконие, что кровь лилась рекой, десятки разрубленных и разорванных тел, досталось всем – и стражникам, и обывателям, и даже, говорят, бургомистру. Все это шепотом передавали из уст в уста доброхоты.

Но Дарк этого не знал, да и зная, не стал бы разубеждать, ему было абсолютно все равно, для него сейчас главное – покинуть этот город. Рано утром при выезде из ворот города он послал мысленный вызов бергу. Но тот почему-то откликнулся лишь после третьего вызова и был какой-то раздраженный, словно его оторвали от чего-то важного.

«Ты чего хотел?» – наконец ответил берг.

«Как чего, я вот выезжаю, мы же договаривались».

«Знаешь, – как-то неуверенно ответил берг, – ты езжай, я тебя, если что, найду».

«У тебя что-то случилось, может, нужна помощь?»

«Нет, ничего не надо, поезжай, я тебя найду».

«У тебя точно что-то произошло, я так не могу бросить друга!»

«Послушай, у меня все хорошо, поезжай, не выводи меня из себя. Я тут семью пытаюсь создать, не отвлекай меня…»

Дарк не сразу понял, что ему сказал берг, а когда до него дошло, то он разразился хохотом.

«Ну, удачи тебе, Суслик, привет красавице, что тебя соблазнила, ну и желаю вам много маленьких сусликов… Аха-ха-ха!»