Мужики были в форме, явно военного образца, смутно напоминающую немецкую, времен Второй мировой. Осмотрев нас, они внезапно бросились в сторону деда Сергея, всё еще кутавшегося в свою старую шинель.

Бах-бах! — явно заигравшиеся в войну мужики рухнули на землю, но, несмотря на то, что дед попал в сердце, судя по темным пятнам, расползающимся по кителям, умирать не спешили. Но тут в этом деле им помог дед Сергей, ловко проткнув каждого острой, обожженной на конце палкой.

Я же перевел взгляд с одного на другого и растерянно проговорил.

— Вы чего натворили? Дед, какого лешего ты стрелял? Вы же двух человек завалили!

— Тише, Ромка, не шуми, — тихо проговорил дед, озираясь по сторонам. — Что там, Серёга?

Дед Сергей в это время наклонился к трупу и ахнул.

— Саня, это же этот, помнишь? Который драпал от нас в том замке. Мы ещё документину его нашли, которую он выронил по дороге. Ганс фон Вюрт. Только, Саня, он почти не изменился. Таким же молодым, как и тогда, остался.

— Какого дьявола происходит? — процедил дед, вскидывая ружьё, осматривая окрестности.

Я же хотел продолжал рвать на себе волосы, причитая, что старики каких-то реставраторов завалили, не просив даже, как их звать. И лишь подленькая мыслишка пытался прорваться сквозь панику, охватившую мозг: они бросились именно на безоружного деда Сергея. Именно на него! Потому что на нём до сих пор надета старая шинель красноармейца Советской армии.

Туман начал рассеиваться. Какой-то отдаленный шум привлек моё внимание. Я задрал голову вверх и так и остался стоять, приоткрыв рот. Потому что над нами величественно плыл самый настоящий дирижабль. Господи, что происходит? Что происходит, вашу мать⁈

Глава 2

Наш ступор, в который мы пали вместе с дедами, увидев дирижабль, развеял Яков Панфилыч. Как бы странно это не звучало.

Нахлобучив свою белую панамку, которую снял перед тем, когда на верх смотрел, он повернулся к нам, и ткнул обвиняющим перстом в деда Сашу.

— Это вы черти окаянные напридумывали. Вы! — заорал Яков Панфилыч. — И в том проклятом замке неспроста та чертовщина произошла! А я говорил, комдиву! Говорил, что это вы виноваты, только мне никто не поверил.

— Акстись, Яков Панфилыч, — вместо деда ответил дед Сергей. — Мы-то какое отношение имеем к тому туману, который эти твари напустили? Ты же с нами шёл тогда.

— Я шёл позади вас. А когда мы прибыли, то всё уже закончилось. И я не знаю, может быть, вы, две вражины с теми фрицами что-то мутили? А, Сашка, что молчишь? — ещё немного и Яков Панфилыч сорвётся на фальцет.

— Я молчу, потому что тебе, пень старый, один хрен ничего не докажешь. Тьфу, — он сплюнул и тут замолчал, как замолчали и все остальные. Потому что уже чуть дребезжащий голос окреп, как окрепло и тело деда. Нет, молодым мужчиной он не стал, но словно скинул лет двадцать пять, а то и все тридцать.

— Ох ты, ж, ёптить, — протянул дед Сергей, и распахнул шинель, в которую всё ещё путался. Мы все вместе уставились на его тело, которое так же, как и тело деда преобразилось. Уже не скелетоподобный старикашка, а вполне справный пенсионер, только-только собравшийся на пенсию. — Слышь, Сань, а это и правда тот самый туман, походу. Нас этот их обряд задел слегка, и вот сейчас отразилось.

— Тьфу на вас! — крикнул Яков Панфилыч, который, к слову, совершенно не изменился. Он плюнул и побрел к берегу. — Сейчас, с острова выберусь и донесу куда следует, — бормотал он. Туман стремительно таял, но видимость всё ещё оставляла желать лучшего.

— Яшка, стой! — Дед Сергей попытался остановить Панфилыча. — Да, стой же ты! Мы не знаем, что происходит. Ты что ту штуку в небе не разглядел? Совсем слепой стал? А этот фон Вюрт тебя тоже не смущает? Ку ты намылился, пропадешь же, старый ишак!

— Вот вы ещё душегубы за то, что двух человек угробили ответите кому следует! За всё ответите, помяните моё слово! — И Яков Панфилыч так интенсивно затряс кулаком, что с него чуть панамка не слетела.

Меня же больше всего поразило, что никто из них особо не отреагировал на трупы: ну, трупы, не зомби же, подумаешь. Я понимаю, что они прошли самую страшную войну в истории человечества, на которой было очень сложно остаться человеком, не оскотиниться, не превратиться в опьянённого кровью зверя. Они прошли её, выжили и остались людьми. Уж за своего деда я могу не только словом поручиться. Но сейчас мне начали открываться другие грани их характеров, например, полное равнодушие к гибели пусть даже условного, но врага. Если бы им надо было куда-то идти, то они просто переступили бы через тела, и уже через минуту не вспомнили о них. В каком-то плане та война не закончится для них, похоже, никогда.

— Да пусть его, Серёга. Хочет сгинуть, пускай шлёпает по ветерку. Скатертью ему в широкую спину, — дед поднял ружьё и перезарядил его. — Как знал пуль с собой взял. А то как Ромка бы пятеркой этих сейчас заваливал бы, прыгая вокруг, как тот козёл. Пошли, осмотримся. Ром, лагерь собери. Все припасы, какие найдёшь. Дай бог, что нам тот дельтаплан привиделся всем, а то, я даже думать боюсь о том, что с нами произошло.

— Не дельтаплан, а дирижабль, — автоматически поправил я деда.

— Да однохерственно приятного маловато будет, — дед кивнул Сергею, и они двинулись прямо в туман, в противоположную сторону от той, куда ушел Яков Панфилыч.

Я быстро собрал вещи, стараясь ничего не упустить. Упаковав рюкзаки и перетаскав их в одну кучу, огляделся по сторонам и направился к трупам. На ходу вытащил нож. Отличный охотничий нож, который подарил мне отец. По лезвию шла чеканка серебром: миниатюры из охотничьей жизни, а лезвие отличалось какой-то суперзаточкой. Дорогая игрушка, которую я любил и всегда на охоту брал собой. Этот нож производил неизгладимое впечатление на приятелей, и ещё большее на девчонок, если мы брали их с собой.

Подойдя к первому трупу с минуту раздумывал, правильно ли поступаю. Понимаю, мародерство — это нехорошо, и вообще грех, но, может быть, у этих какие-нибудь документы с собой имеются. Так был хоть небольшой шанс понять, что происходит. Поэтому, отбросив все сомнения, решил действовать.

Я присел на корточки возле тела, глядя в молодое не старше, чем моё, лицо. Смотрел я на него долго. Но, когда протянул руку чтобы срезать пуговицы и распахнуть форму, труп совершенно неожиданно открыл полыхающие огнём глаза. Он выкинул правую руку вперёд и схватил меня за горло, после чего принялся подталкивать моё отчаянно сопротивляющееся тело к себе. Рот распахнулся, раздался странный шипящий свист, а клыки на обоих челюстях принялись удлиняться.

— А-а-а! — заорал я, всаживая свой посеребренный нож в грудь вампира.

Я смотрел много фильмов про упырей, чтобы понять — передо мной вампир. Мысль о другом мире, где по небу летают дирижабли, а на мирных охотников нападают вампиры уже не казалась бредовой. Деды здорово его подранили, но, даже, несмотря на это, справиться с тварью было непросто. Мне пришлось несколько раз его ударить, прежде, чем рука на моем горле разжалась, и я смог высвободиться.

Упав на задницу, я быстро начал перебирать ногами и руками, стараясь отодвинуться как можно дальше. Только после этого осмотрел себя. Вроде бы вампиризм через кровь передаётся. Или я что-то путаю. Вот только — неважно. Лучше перестраховаться.

Кровь на меня волшебным образом не попала. Поднявшись на ноги и потерев саднящую шею, подошёл к вампиру, и что есть силы пнул его в бок. После этого вытащил из груди нож, обмотал рукоять полотенцем, которое вытащил из рюкзака, и пошёл ко второму. Ударив его пару раз в область сердца для профилактики, принялся мародёрить.

Стащил все перстни, вытащил всё, что было в карманах, и достал из сапог маленькие однозарядные пистолеты. Стащил пояса, на которых были приделаны небольшие сумочки с патронами для этих пистолетов. Пули были серебряные.

— Вы что их таскали с собой, чтобы застрелиться? — пробормотал я, и закрыл рот. Похоже, этот урод мне что-то повредил в горле, потому что нормально говорить я пока не мог.