— Вы мне льстите, друг мой, я всё-таки ещё не Великий Мастер…

— А я и не вам, господин ЛаКруа, — отозвался тот.

Я поглядел на вошедших — и закатил глаза. Серьёзно? Снова вы? Даже тут мне нет от вас покоя?

Повар-Голицын и его долговязый ученик Игнат, радостно глядя на меня, стояли в дверях.

Глава 8

— Ты правда думаешь, что… он ещё жив?

Взгляды Михаила и Наины вновь пересеклись; глава рода пожал плечами. Скептицизм его жены, конечно, был понятен, но в то же время…

— Вчера утром я представить не мог, что он встанет, а вчера днём — во что выльются все его похождения…

В кабинете повисло задумчивое молчание; Наина тихо зарылась в бумаги, связанные с последними приготовлениями к свадьбе, Михаил сосредоточенно листал отчёты на планшете, пропуская лишний мусор и цепляясь глазами за отдельные слова или фразы.

— Да, пожалуй, — наконец, отозвалась женщина. — Шума было больше, чем ожидалось…

— Больше, чем ожидалось? — в голосе Михаила звучала скорее усталость, чем что-то ещё. — Да он поставил на уши весь город!

— Не преувеличивай, — Наина покачала головой. — Город на уши поставил не Йошида, а сам факт его выхода из комы. А его действия… всего лишь несколько эпизодов. Ярких, неожиданных, но вряд ли потрясших кого-то, кроме непосредственных участников и свидетелей.

Она отложила в сторону бумаги и поглядела на мужа.

— Именно к этому я и клоню, Миша. Не переоценивай его… и не надейся на многое. Тела не нашли, но… шансы, что он сумел сам провернуть фокус со взрывом и уйти от наших оперативников, ничтожно малы по сравнению с шансами, что взрыв устроил кто-то другой. Кто-то из… огромного множества людей, желающих его смерти.

Михаил тяжело вздохнул.

Нет, он не мёртв. Йошида никак не мог быть мёртв.

Наина может сомневаться, может изливать свои сомнения и на него. Пожалуй, её аргументы звучали странно… как будто она хотела, чтобы Михаил так думал, или что-то недоговаривала. Но вокруг Михаила недоговаривали все и постоянно, такова жизнь аристо. Потом подумает на досуге, что бы это значило.

А пока же досугом и не пахло.

Йошида жив. Тело не найдено — это почти верный признак того, что тела и нет, а есть живой человек. Конечно, точных доказательств у Михаила не было, но вся его интуиция кричала о том, что Йошида жив, и…

…и ни единой догадки о том, где он может находиться или чем занят.

Михаил снова принялся листать документы в планшете; Наина углубилась в служебные отчёты Сокола о том, как проходит обеспечение безопасности прибывающих вскоре гостей из Англии.

Спецслужбы рода работали с самого утра. Посетили буквально все места, где отметился вчера Йошида, и… ничего не нашли.

Ожидаемо. Если тот попытался изобразить собственную смерть, он не пойдёт туда, где его будут искать в первую очередь. Но ведь… Кто-то же должен знать хоть что-то!

Ратибор Горыныч. У этого старикашки вечно такой вид, будто он знает всё — но не собирается говорить ни слова. Чёрта с два разберёшь, когда это так, а когда он и правда не при делах.

Как бы там ни было, на него ничего не было. Михаил был готов нарываться на конфликт с Горынычем, зная, что ставка — его сын, но ссориться из-за бездоказательных подозрений было бы глупо. Единственным, что принесли ему утром от Ратибора следаки рода, был счёт за причинённый прошлой ночью ущерб.

Романовы, конечно же, ничего не знают. Они никогда и ничего не знают, и глупо было бы ожидать иного от давно угасшего рода. Сергей Романов, как выяснилось, понятия не имел не то что о Йошиде — о своей собственной дочери! Впрочем, по его словам, он давно привык, что она может не ночевать дома или приходить под утро.

Наверное, хреновой идеей была та помолвка. Но такие осознания приходят не сразу; для этого и нужны подобные моменты.

Тигран Гасанов валяется в больнице, и покинет её стены ещё нескоро. По иронии судьбы, он сейчас там же, где девять лет провёл сам Йошида. Его семья пока молчала, будто ничего не произошло, но Михаил отлично знал, что это лишь временная пауза.

Как бы там ни было, и эта ниточка тоже заканчивалась ничем. Как и… все остальные.

Подумать только, чем он занимается.

Михаил потёр виски и потянулся к графину с водой.

Не то, чтобы он был не рад возвращению сына, но… как всё-таки неудачно выпал момент. Конечно, никто не мог предугадать заранее или как-то повлиять, никто не мог, но если бы Йошида очнулся всего через неделю-другую…

Ещё вчера утром заботы Михаила были привычными и рутинными. Поддержка репутации рода, чьи позиции во многом держались на его личной силе и старых соглашениях, а потому были, по сути, карточным домиком. Дипломатические игры с британцами и японцами, как один из способов эти самые позиции основательно укрепить. Бесконечные соглашения с говнюками вроде Суворовых, где на каждую строчку приходится по три юридических ловушки.

И всё в таком духе — буднично, обыденно, знакомо и скучно. Интриги, наследники, переделы территорий и бесконечный унылый трёп. Месяцы споров, скрытых угроз и таких же скрытых подлизываний всех и всем, лишь бы только продвинуться на лишний миллиметр вперёд.

Словом, обычная жизнь аристо.

А затем Йошида пробуждается — и… пошло-поехало. Наина, конечно, права: город взбудоражила вовсе не драка в ночном клубе или торги на аукционе. Город взбудоражил… потенциал Йошиды. Он ведь совершил всё это за долбанные сутки — даже не успев толком встать с больничной койки!

Честно говоря, поведение Йошиды попросту вышибало дух, выбивало Михаила из колеи. Привыкший к другому темпу событий, к жизни на иной скорости, он просто не поспевал за сыном. Его миром был мир, где сила — скрытое, затаённое оружие на крайний случай, а не то, чем тычут в лицо всем и каждому; где действия подолгу обдумывают, выжидая благоприятного момента — а не кидаются вперёд, сломя голову.

Словом, он серьёзно отстал — и успел наделать ошибок. Михаил не был дураком, и мог признать моменты, в которых повёл себя по-идиотски. К примеру, решение сплавить сына Романовым, решив, что там он будет в безопасности и под надзором. Вместо того, чтобы приставить к нему в двадцать раз больше охраны с приказом не отводить глаз.

Возможно, он становится стар и теряет хватку. Либо же… Йошида и правда — неконтролируемый ураган, к которому не знаешь, как подступиться, особенно с непривычки. Вот именно это и вселяло в него уверенность, что в истории со взрывом не всё так просто; даже больше, чем отсутствие тела.

Неужели он и раньше был таким? Девять лет назад? Михаил напряг память, вспоминая сына в детстве…

На планшете выскочило новое сообщение, вырвав его из воспоминаний. Дёрнув бровью, Михаил принялся быстро читать.

Погодите-ка.

Что?..

Да быть не может.

Цыгане устроили в городе крупную драку? Цыгане, которые сидели тише воды, ниже травы долгие десятилетия? Которые могли сколько угодно хвалиться своими силами и титулами, но прекрасно понимали, что как только они начнут наглеть — их схватят за шкирку?

И с кем? С людьми Тиграна Гасанова, отлёживающегося в больнице после ночных тумаков от Йошиды. Его семейство сейчас старательно открещивалось от произошедшего, заботясь о своей репутации. Гасановы были влиятельными аристократами, к тому же богатейшим родом в городе; бизнес-партнёрами Распутиных в том числе.

Да не может же быть…

И Суворовы? Глаза Михаила расширялись по мере того, как он вчитывался в строки отчёта. Явились на место, вступили в конфликт с их спецурой… едва не начали межродовую стычку…

Ну ведь не может…

Михаил замер, боясь прочесть дальше. Боясь обнаружить то, что подтвердит его догадки.

…и всё из-за какого-то никому неизвестного цыгана — якобы цыгана. Укравшего — опять же, якобы укравшего — дочь Медведевых.

Михаил вздохнул. Очень хотелось надеяться, что цыган окажется просто цыганом, а драка просто дракой, но…

Банда Гасанова — попавшего в больницу из-за Йошиды только этой ночью. Дочь Медведева — которую её отец только этим утром сватал Йошиде в невесты.