— Гони! — услышал я по прямой связи вопль Божко, — это монахи!

Теодор был самым продвинутым из нас в плане имплантов. У него в глазах стояли оптические усилители, позволявшие видеть то, что остальным членам моей команды было недоступно. И если он кричал, что пора валить, то к его совету следовало внимательно прислушаться.

Нейролинк, по моему мнению, это одна из самых прорывных технологий, стоявших на службе у человечества. С помощью прямой связи с различными устройствами, один человек мог управлять километровыми конвейерами. Или в одиночку вести огромный плавучий контейнеровоз. Любая информация о состоянии системы мгновенно поступала в мозг. И управляющие сигналы возвращались обратно со скоростью света.

Колеса трицикла засвистели, буксуя по дорожному полотну. Расслабившийся было Ян, чуть не слетел с рванувшего вперед «Скарабея».

— Лэт! Притормози! — проорал он, успев ухватиться на кирасу «Муругана».

То езжай, то тормози, не поймешь этих помошничков. Но орал Ян не спроста — шлагбаум на выезд на трассу оставался закрытым. На каком-нибудь грузовике его еще можно было протаранить. Но если бы мы врезались в него на трицикле, то просто повылетали бы из седел. С другой стороны, монахи поджимали нас с тыла. Их пикап, едва заехав на стоянку, сразу же пустился за нами в погоню.

Чертов шлагбаум, как бы испытывая наши нервы, отрылся перед самым бампером трицикла. На наше счастье — трасса была пуста, и мы выскочили на нее не мешкая. Набирая скорость, я оглянулся — шлагбаум начал медленно опускаться за «Скарабеем», на котором ехали Божко и Энн. Слишком медленно! Преследующие нас монахи однозначно успели бы проскочить под ним.

Но процедура получения пропуска на въезд в город существовала не просто так. Раз есть процедура — значит есть и контроль ее выполнения. Пикап монахов проскочил шлагбаум чтобы на всем ходу врезаться в выскочивший прямо из-под земли бетонный блок. Полетели брызги пластика и осколки бетона, а также два лысых монаха, пробивших лобовое стекло. Расстояние было уже порядочным, но мне показалось что это были те двое вышибал, что перегородили нам выход из сада. Моя догадка подтверждалась тем, как быстро они вскочили на ноги. Черт, чтобы свалить эту парочку надо по ней как минимум три раза туда-сюда катком проехаться!

Монахи было продолжили погоню бегом, но «Скарабеи» уже набрали ход и их фигуры быстро исчезли из вида.

— Идем сразу на площадку аэро! — отдал я команду по прямой связи.

— А как же медицинские импланты? — почти проскулил Ян.

— Не успеем. Пока будем продавать скипетр, пока найдем и установим улучшения, нас уже догонят те, у кого эти улучшения имеются, — намекнул я на возможное свидание с неуязвимыми братьями из монастыря, — мне кажется мы расшевелили пчелиный улей. И бежать нам надо не только из Сиднея, но и из Австралии в целом.

Если за заказ аэрокапсулы заранее нам давали скидку, то за ее оперативный запуск с нас попросили доплату. Да и мы экономить не стали, заплатив еще и за противоперегрузочные инъекции. С ними полет прошел гораздо легче. Нас конечно раздавило на взлете и потрепало после того, как мы вышли на траекторию приземления. Но тряска и перегрузка под препаратами переносились гораздо легче.

В Дарвине мы задерживаться не стали. Освободив «Скарабеи» из плена транспортировочных лент, мы тут же отправились в порт. Однако существовало одно дело, которое я хотел завершить до отбытия. Удаленное общение это хорошо, но личный визуальный контакт более информативен. Поджидавший нас возле причала Мирон заметно нервничал и дергался. Но на встречу пришел один, что говорило о том, что какое-никакое, но доверие между нами появилось. Решив встать на путь поддержки революции, Мирон также начал соблюдать и режим конспирации. Он напялил на голову строительную каску и вместо яркого шелка облачился в серый рабочий комбинезон.

— Нашел двадцать бойцов, которые не будут задавать лишних вопросов. Им требуется снаряжение и вооружение, — сообщил он мне, пока мои помощники загоняли трициклы в «Манту».

— Двадцать? Хорошо. Составь список, рассмотрим и пришлем все необходимое.

— Только они за идею пахать не намерены.

— Это понятно. Но и я переводить деньги просто за их верность не буду, — сказал я и Мирон скорчил кислую мину, — договоримся так, вы получаете задание. Выполняете. Получаете заранее оговоренную сумму.

Наше финансовое положение пока не позволяло мне иметь армию наемников. Поэтому с «революционерами» мне приходилось работать по схеме «заработал-получи». Не самая надежная схемка с точки зрения лояльности, но я надеялся ее как можно быстрее поменять. Ян уже отправил фотографию украденного из монастыря скипетра и я ожидал, что наши изрядно похудевшие счета скоро пополнятся.

Отплытие из Дарвина прошло без эксцессов. Хотя я долго держал перископ наведенным на пристань, высматривая две беспокойные лысые головы. Но о чудо — монахи так и не появились. Однако нас вызвала Лидия и пригласила к себе во Фрипорт. Цель приглашения она в эфире озвучивать не стала из-за соображений безопасности, но мне и так было понятно, что именно она хочет обсудить. Потом объявился Леон. На экране в рубке подлодке появилось его озадаченное лицо.

— Вы кто вообще такие⁈ — произнес он вместо приветствия. И это меня слегка обескуражило. Что мне нравилось в Леоне так это его уравновешенная психика. Но сейчас кажется она дала сбой.

— Леон, что не так? — спросил я.

— Скипетр! Вы где его взяли?

— Считай, что купили. С ним какие-то проблемы?

— Проблемы и еще какие! Надо же проверять столь… эээ… ценные покупки! — Леон разволновался еще больше, — вы его больше никому не показывали?

— Нет. Да что с ним не так? — меня начала напрягать нервозность нашего поставщика.

— С ним все так. Даже больше. Это реликвия русских императоров. Так называемый скипетр Большого Наряда. Датируется примерно шестнадцатым веком. Исторических ценностей подобного плана сохранилось не больше десятка!

— Ну монахи! Ну дают! Надо было еще что-нибудь из музея вынести! — начал сокрушаться подслушавший беседу Ян.

— Не надо! — тут же возразил Леон, — тут и так переполох выше крыши! А если бы вы еще чего-нибудь вынесли…

— Так ты знаешь, что мы музей ограбили? — прервал я контрабандиста.

— Да. По всем скупщикам прошла информация, что за скипетр и особенно за вас дают награду, — признался Леон, — очень внушительную награду.

— И? Что ты решил? Выдашь нас?

— Нет-нет-нет, — замахал руками Леон, — ни в коем случае. Мы же партнеры. Но я хотел бы вас предупредить — цена у этой вещи высокая. Но из-за шумихи вокруг нее, продать ее за полную стоимость я не смогу. Если у меня ее и выкупят, то только теневые коллекционеры. Которые потом запрячут ее в сейф и будут любоваться ею в гордом одиночество за плотно закрытыми дверями.

— А полная цена, это сколько? — спросил Ян.

— Много. Речь идет о десятках миллионов токенов, — ответил Леон, а Ян от неожиданности аж присел.

— Десятках? Миллионов? — с трудом sвыдавил он из себя.

— Но такую цену я дать не смогу. Я напрямую с коллекционером не контактирую. При продаже выстроится длинная цепочка из посредников и доверенных людей. И каждого будет своя комиссия. Поэтому все, что я сейчас могу предложить за скипетр это двести тысяч.

— Сколько⁈ — у Яна сорвался голос, — всего двести⁈

Я истерить по этому поводу не стал. Ибо прекрасно понимал, насколько сложно было продать украденный предмет искусства. Может я и не ценитель прекрасного, для меня скипетр был всего лишь куском золота с несколькими сияющими камешками. И никакого благоговения перед тем, что его сваяли в шестнадцатом веке, я не испытывал. Золото, что тогда, что сейчас было всего лишь металлом желтого цвета. Правда тогда оно почему-то ценилось гораздо больше. И разочарований от того, что мы получаем двести тысяч вместо миллионов, у меня тоже не было. Скипетр все равно был вещью, которую мы подобрали случайно, походя. Легко пришло — легко ушло. Да и двести тысяч тоже сложно было назвать мелкой суммой.